Ночь, темно.
Уж давно молодые семьи перешли от прелюдий к действиям. Сон, все настырней садится своим толстым задом на лицо, от чего тяжело дышать и склеиваются глаСки. Все мышцы расслаблены и расползлись ровным слоем по кровати. Медленно начинает скапливаться слюна в уголке губ, не пройдет и десяти минут, как она, теплой и тягучей капелькой сорвется на подушку. Просыпаются духи и запахи, силы темные, белые и голубые. Как всегда, что-то громыхает на кухне, за окошком проезжает последний троллейбус с водителем алкоголиком. Тихо поскуливая и испуская газы, собака скребет лапами по ковру, видно ему опять приснилась та самая сука. Как всегда припрет в сортир. Кто-то настырно лезет в Интернет, ведь на любимом порносайте обновление, надо первым увидеть. Мужики, которым за 40, выходят, в трусах-семейниках покурить на балкон покурить и переждать, пока не уснет их, увы, лучшая половина. Успокаиваются толстые противные продавщицы с блаженными улыбками на челах. Расслабляются их кишечники, выпуская на волю смрад съеденной с прилавка, днем колбасы. Заснул, поблевывая, в послетрудовом хмелю, работник станка. Глупо улыбается мальчик беспризорник в подвале, держа в руках пакетик с клеем. На чердаке еб…ся (навернулся) с жердочки голубь. Одинокий дебил ди-джей тихо балбочет по радио.
Тихо, очень тихо, слишком тихо.
Тишина покрывает все и всех, тишина кладет на нас свой тяжелый прибор.
Но ровно в двенадцать ночи, появятся кукушечки-кукушаты, и толстые продавщицы, придержат газы, работник станка сглотнет, мужик в трусах замрет с сигаретой. А кукушучки-кукшаты прокричат ровно три раза: “Халява ловись, халява ловись, халява ловись”. И халява будет. Весь мир улыбнется, ведь все понимают, что на улице не только зима и снег, но и сессия.